Сочинения об авторе пильняк

Творчество Б. А. Пильняка

/ Сочинения / Пильняк Б.А. / Разное / Творчество Б. А. Пильняка

Скачать сочинение

    Мне выпала горькая слава быть человеком, который идет на рожон.
    Б. Пильняк
    Один из критиков 20-х годов, не предполагая, насколько его слова окажутся пророческими, подвел итог творческому пути Б. Пильняка: “Знак Пильняка оказался, в известном смысле, знаком эпохи, знаком истории”.
    Дальнейшая судьба писателя подтвердила это со всей жестокой очевидностью.

Знак эпохи сказался и на творческой, и на личной судьбе Пильняка, погибшего в период сталинских репрессий. В 30-е годы художник вынужден был под бременем внешних обстоятельств многое изменить в своем творческом методе, он уже не мог с прежней абсолютностью следовать тем принципам, которые с гордостью декларировал еще несколько лет назад.

В одном из рассказов Пильняк писал о себе: “Мне выпала горькая слава быть человеком, который идет на рожон. И еще горькая слава мне выпала — долг мой — быть русским писателем и быть честным с собой и Россией”.

Поэтому не случайно два наиболее смелых произведения Пильняка “Повесть непогашенной луны” и “Красное дерево” постигла печальная участь длительного забвения.
    Эти произведения впервые были опубликованы в России в конце 80-х годов XX века.

Повести отличаются постановкой острых социальных вопросов, обнаруживают политическую прозорливость писателя, взявшего на себя смелость показать механизм зарождения тоталитарного режима. Пильняк критически относился к издержкам революционного бытия, с горечью наблюдал процесс догматизации сознания. Иных последствий ожидал художник от революции.

Его всегда волновал вопрос о ее целесообразности для жизни народа. В самом начале ее осуществления писатель понимал революцию как путь к природо-социальной гармонии.
    Бесчеловечность, по мысли Пильняка, разобщает людей. Эта идея составляет сюжет многих произведений художника, в том числе и первого романа “Голый год”.

Этот роман, явившийся одним из первых откликов в советской литературе на события революции, принес Пильняку широкую известность. Он получил множество благожелательных отзывов критики, которая считала, что роман отражает эпоху “с полной зрелостью мастерства”.

В то же время отмечалось своеобразие восприятия Пильняком революции как возврата человека “к изначальной стихии, как грозы, освещающей будущее”. Однако уже в романе “Голый год” заметно негативное отношение писателя к некоторым сторонам новой действительности.

    Гуманистическая концепция писателя нашла наиболее точное выражение в сюжете одного из самых совершенных его произведений — “Повести непогашенной луны”.
    Эта повесть не дошла до читателей в 20-е годы, будучи конфискованной сразу после публикации. Критика тут же гневно обрушилась на писателя. Пильняк вынужден был послать в редакцию письмо, в котором признавал свои ошибки.

    “Злостная клевета”, которая так возмутила ревнителей партийной чистоты, была связана с фигурами Фрунзе и Сталина, послужившими прототипами главных героев повести. Прототипы были сразу узнаны.

    Современные исследователи единодушно относят повесть к литературе “ранней социальной диагностики советского общества”, видя ценность ее в том, что “автор приоткрывает завесу над загадкой политической устойчивости системы, в рамках которой приглашение на казнь отклонить психологически невозможно”, считая, что Пильняк написал повесть “о политическом убийстве, о человеке, бессильном противостоять приказу…”.
    В повести исследуются социально-психологические предпосылки одного из этапов исторического развития страны, которое совершается, по мысли Пильняка, по законам насилия над органикой жизни и имеет истоки еще в Петровской эпохе. Пренебрежение природными законами грозит уничтожением как отдельному человеку, так и всему обществу в целом. Не случайно структура повести включает в себя мотив возмездия. Автор подчеркивает закономерность гибели главного героя, понесшего кару за совершенное им насилие над человеческими жизнями, за нарушение природного органического процесса. Писатель напоминает: тот, кто убивает и, более того, делает убийство системой, не уйдет от возмездия.
    Главные герои “Повести непогашенной луны” Гаврилов и Первый в равной мере несут ответственность перед судом природы. “Не мне и тебе говорить о смерти и крови”,— напоминает Первый Гаврилову об одном из эпизодов гражданской войны, когда последний послал на верную смерть четыре тысячи человек. В тексте есть и прямое указание на то, что имя Гаври-лова обросло легендами о тысячах, десятках и сотнях тысяч смертей.
    Тема смерти является главной в повести и поддержана в основном мотивом крови. Смерть и кровь — опорные слова в тексте, в равной мере относящиеся и к образу Первого, и к образу Гаврилова. В повести не случайно подчеркнуто, что последними словами Гаврилова перед смертью, которые слышал от него друг, были слова, связанные с воспоминаниями о толстовском персонаже, который хорошо “кровь чувствовал”.
    Характерны и пейзажные зарисовки в повести, также связанные с главными мотивами: “Те окна домов, что выходили к заречному простору, отгорали последней щелью заката, и там, за этим простором, эта щель сочила, истекала кровью”; или: “Там на горизонте умирала за снегами в синей мгле луна,— а восток горел красно, багрово, холодно”; или пейзаж перед операцией: “Сукровица заречного заката в окнах умерла”.
    Те же мотивы обнаруживаются и в других элементах образной системы повести. Основные эпитеты, которые использует автор,— красный и белый. Нагнетание красного цвета особенно заметно в начале второй главы, где текст интенсивно окрашен различными оттенками этого цвета: и пейзаж (кровавый закат), и предметный мир (упоминаемый автором несколько раз красный карандаш в руках у Первого), и описание отдельных эпизодов (“Краском, с двумя орденами Красного Знамени, гибкий, как лозина,— с двумя красноармейцами,— вошел в подъезд”). Таким образом, и поэтический уровень текста устанавливает идентификацию персонажей, наделенных общей виной перед народом и заслуживающих возмездия. Об этом свидетельствует и очень важный для понимания смысла повести символический эпизод гонки автомобиля сначала Гавриловым, затем, после его смерти, Первым, повторившим предыдущую ситуацию. Безумная гонка в неизвестном направлении, движение ради движения — метафорическое осмысление писателем исторического пути страны, в основе общественной структуры которой лежит насилие над человеком. Как справедливо отметила критика, “в доводах Первого революция оказывается отделенной, а если говорить до конца, то противопоставленной человеку”.
    По мысли Пильняка, в самом понятии “государственная система” заключено нечто чуждое, противоположное природной сущности человека, тем более в тоталитарном государстве, которое держится исключительно силой власти, насилием над личностью. Гаврилов — строитель страшной машины истребления личностного сознания и сам становится ее жертвой. Государство, власть являются в повести метафорой смерти. Герой не хочет умирать, но покорно соглашается на смерть не только в силу своей принадлежности “к ордену или секте”, но главным образом потому, что видит в этом акт возмездия за содеянное. Скорее всего, именно осознание неотвратимости кары заставило Гаврилова почувствовать свою обреченность и не сопротивляться приказу Первого. Таким образом, философский смысл повести делает ее содержание не менее актуальным в современную эпоху, чем ее политический смысл.
    Повесть “Красное дерево” по смелости выражения авторской позиции не уступает “Повести погашенной луны”. Будучи включенной в роман “Волга впадает в Каспийское море”, с небольшими, но существенными исправлениями, повесть потеряла свою смысловую остроту. Писатель лишил ее прежнего социального смысла, не устояв перед жуткой травлей, которой он подвергся в связи с опубликованием произведения за границей, хотя вышло оно в известном берлинском издательстве “Петрополис”, печатавшем многих советских писателей. Публикация за границей была лишь поводом для критики повести; негодование функционеров вызывало, несомненно, ее глубокое социальное содержание. “Красное дерево” написано с редким для художника критическим пафосом, с элементами гротеска и пародии. Впервые с такой остротой раскрывается тема разрушения России, отказавшейся от своих традиций, поправшей законы природы. В повести точно указано время действия — 1928 год; более десяти лет прошло с момента свершения революции, но плоды ее незавидны. В стране разруха, бесхозяйственность, бескультурье, жестокость, воровство — результат функционирования бюрократической системы. Негативная авторская позиция находит здесь открытое выражение.
    “Начальство в городе жило скученно,— пишет автор,— остерегаясь, в природной подозрительности, прочего населения, заменяло общественность склоками и переизбирало каждый год само себя с одного руководящего уездного поста на другой в зависимости от группировок склочащих личностей по принципу тришкина кафтана. По тому же принципу тришкина кафтана комбинировалось и хозяйство… Хозяйничали медленным разорением дореволюционных богатств, головотяпством и любовно”. Описывая провинциальный город, его полуразрушенный быт, беспорядочную, неосмысленную жизнь людей, забывших себя и живущих по инерции, автор создает обобщенный образ России, огромной страны неупорядоченного бытия.
    Писатель рисует страшную, порой трагическую картину жизни народа, задавленного мертвой, механической машиной бюрократизма, убившей светлые идеи революции. Пильняк ожидал от революции мощного подъема народного самосознания, возврата к законам тысячелетней давности, но Россия не вернулась к старой традиции, а пошла по иному пути, погасив пламя революции. Не случайно бывшие революционеры, ушедшие в подпольную жизнь, в юродивые, в странники, носят в повести “горящие” имена — Ожогов, Огнев, Пожаров. Именно в их уста вложил автор свои сокровенные мысли, помня о старинной русской традиции пророчеств, связанной с фигурами юродивых, побирушек, дураков, странников.
    Именно Ивану Ожогову, о котором написано, что он “юродивый советской Руси справедливости ради, молец за мир и коммунизм”, принадлежат не только разоблачающие бюрократическую разруху тирады, но и пророческие слова о том, что “не сейчас, так потом выгонят всех ленинцев, и троцкистов выгонят”. Пророчества писателя сбылись очень быстро, не прошло и нескольких лет. как партия избавилась от революционеров-ленинцев, выхолостив свое коммунистическое содержание.

    Написав “Красное дерево”, Борис Пильняк предрешил свою участь, ему инкриминировали в 1937 году именно эту повесть. И именно это произведение призвано в первую очередь составить посмертную славу писателя.

3078 человек просмотрели эту страницу. Зарегистрируйся или войди и узнай сколько человек из твоей школы уже списали это сочинение.

/ Сочинения / Пильняк Б.А. / Разное / Творчество Б. А. Пильняка

Источник: https://www.litra.ru/composition/get/coid/00036901184864105703/

Биография Пильняк Б. А

мне впервые теперь, после Англии „прозвучала“ коммунистическая, рабочая, машинная, – не полевая, не мужичья, не „большевицкая“, – революция, революция заводов и городских, рабочих пригородов, революция машины, стали, как математика, как сталь.

До сих пор я писал во имя „полевого цветочка“ чертополоха, его жизни и цветения, – теперь я хочу этот цветочек противопоставить – машинному цветению.

Мой роман был замешан не на поте, как раньше, а на копоте и масле: – это наша городская, машинная революция…

». Однако эта переориентация никак не повлекла за собой прекраснодушия и конформизма. «Мне выпала горькая слава человека, который идет на рожон», – сказал Пильняк. Справедливость этих слов подтверждает прежде всего публикация в 1926 Повести непогашенной луны. Тираж номера журнала «Новый мир», в котором была напечатано это произведение, немедленно конфисковали.

Фрунзе, согласно которой тот был отправлен Сталиным на смерть под видом проведения операции по удалению язвы желудка.

Прототипы главных героев не названы по именам, однако современники легко разглядели знакомые черты.

Здесь Пильняк впервые в литературе попытался изобразить одну из сторон в механизме режима зарождающегося культа личности – свойственную революционным организмам жесточайшую дисциплину.

Бывший нарком по военным делам, без тени сомнения обрекавший на гибель тысячи людей, смиренно склоняется перед высшей волей руководителя, сознательно и бессмысленно жертвует собственной жизнью. Однако художественные достоинства повести отнюдь не исчерпываются злободневным социально-политическим подтекстом.

Пильняк выходит здесь и на более высокий уровень обобщения, пытается вскрыть глубинные, бытийные смыслы изображаемого. Гаврилов (М. Фрунзе) – персонаж во многом символический. В центре внимания автора – постижение внутренней трагедии одиночества и обреченности «патриарха» революционной тирании, одного из «творцов истории».

Проникая в психологию подобной трагедии, Пильняк отчасти предвосхищает открытия западной литературы второй половины 20 столетия (Осень патриарха Габриэля Гарсия Маркеса).

И как всякое восстание трагического героя против велений Рока, любые попытки спастись от неизбежного абсурдны в своей бессмысленности.

Этот новый мир, сотворенный «гераклами» и «прометеями» 20 века, – вообще тотально абсурден, но и, как ни парадоксально, сверхрационалистичен, поскольку в нем господствует неумолимый роковой закон воли верховного Тирана.

Подобный сюжет перерастает рамки национальной литературы и затрагивает реалии не только Советской России.

Пильняк движется по пути, сходном с тем, каким почти в те же годы шел в Европе Ф. Кафка в своем романе Процесс.

Скандал, вызванный этим произведением, заставил Пильняка выступить в «Новом мире» (1927, № 1) с «покаянным» письмом, в котором он, однако, признавал себя виновным лишь в «бестактности», обвинения же в «оскорбительности повести для памяти Фрунзе» отвергал напрочь.

И все же для окончательного «закручивания гаек» на «фронтах» советской литературы время еще не пришло. Во второй половине 1920-х Пильняк продолжает активно работать и публиковаться. В 1929 вышло его собрание сочинений в 6 томах, в 1929–1930 был издан восьмитомник.

Появились книги Мать сыра-земля (1925), Заволочье, Корни японского солнца, Очередные повести, Расплеснутое время, Рассказы с Востока (все – 1927), Китайская повесть (1928). Часть из них написана по впечатлениям от поездок по СССР и зарубежным странам: Пильняк посещает Грецию, Турцию, Палестину, Монголию, Китай, Японию, США.

Бурю негодования в официозных литературных кругах вызвал и сам факт публикации книг на Западе, но в большей степени – идейное содержание Красного дерева.

В этой небольшой повести писатель вновь представил зарисовки из жизни заштатного провинциального городка.

Городок и его окрестности поражены новыми язвами, порожденными советским бытом: «природной подозрительностью» большевистского руководства и его отрешенностью от реальной жизни простых людей, стремлением задавить наиболее трудолюбивых и инициативных – т. н. «кулаков» и проч.

Однако все это – не более чем частные мотивы повести, которые не занимают здесь ведущего места. Главное в художественном мире Красного дерева – всепроникающая тоска как основная тональность жизни советской глубинки.

Эта тоска в равной мере завладевает душами и прежних бар, и нынешних молодых людей, и романтиков-энтузиастов первых лет революции, которые обратились в нищих, в «деклассированные элементы», обреченные спасаться от настоящего и хранить верность «высоким идеалам» лишь в угаре каждодневного пьянства. Как только в СССР стало известно о публикации повести, началась организованная травля Пильняка. Эта кампания стала первой политической акцией такого рода в истории советской литературы. Газеты пестрели однотипными заголовками: «Советская общественность против пильняковщины», «Вылазки классового врага в литературе», «Об антисоветском поступке Б. Пильняка», «Уроки пильняковщины», «Против пильняковщины и примиренчества с ней» и т. п. Впервые была апробирована снискавшая впоследствии печальную известность формула «сам я не читал, но искренне возмущен…

». Характерно, что в абсолютном большинстве статей сочинение Пильняка объемом едва ли в сорок стандартных страниц неизменно называлось романом… Кампания травли длилась с сентября 1929 по апрель 1931. К этому моменту Пильняк возглавлял Всероссийский союз писателей.

Протестуя против развернувшейся травли, Пильняк и Б. Пастернак подали заявления о выходе из писательской организации. Тогда же, солидаризуясь с гонимыми Пильняком и Е.

Замятиным, из писательской организации вышла А. Ахматова. Одним из немногих, кто в это трудное время вступился за честь Пильняка, был и А. М.

«Кроме Пильняка, есть немало других литераторов, на чьих головах „единодушные“ люди пробуют силу своих кулаков, стремясь убедить начальство в том, что именно они знают, как надо охранять идеологическую чистоту рабочего класса и девственность молодежи…», – с негодованием писал классик советской словесности. И все же Пильняк продолжал работать – хотя и метался, судя по всему, между свободолюбивой бравадой и естественным чувством самосохранения. За оставшиеся семь лет он написал еще шесть томов художественной и публицистической прозы.

Среди них – навеянная путешествиями по США книга О'кэй, Рождение человека, Избранные рассказы, наконец – Созревание плодов, сочинение, повествующее о благих следствиях взращивания новой жизни в Средней Азии вопреки эксцессам сталинского тоталитаризма.

В тяжелые месяцы 1937, оглядываясь вокруг, Пильняк ожидает неизбежного ареста, а тем временем пишет свой последний роман, опубликованный лишь в 1990 – Соляной амбар. Это произведение было задумано как последние слово писателя, его творческое завещание.

На страницах романах автор возвращается к годам детства и юности, проведенным в провинции, к созреванию революции, к истокам происшедших на его глазах эпохальных сдвигов русской жизни.

Постепенно атмосфера вокруг Пильняка становилась все более душной. Его перестают печатать. В октябре 1937 арестовывают.

21 апреля 1938 он осужден Военной коллегией Верховного суда СССР по сфабрикованному обвинению в государственном преступлении и приговорен к смертной казни.

Приговор привели в исполнение в тот же день в Москве.

Страницы: 1 2

Источник: https://www.uznaem-kak.ru/biografiya-pilnyak-b-a/2/

Борис Пильняк: творческий путь и конфликт с Советской властью | Литерагуру

«Не признаю, что надо писать, захлебываясь, когда пишешь об РКП, как делают очень многие, особенно квазикоммунисты. Я — не коммунист, поэтому не признаю, что я должен быть коммунистом и писать по-коммунистически.

Признаю, что коммунистическая власть в России определена не волей коммунистов, а историческими судьбами России, и поскольку я хочу проследить (как умею и как совесть моя и ум мне подсказывают) эти российские исторические судьбы, я с коммунистами» Борис Пильняк

В начале творческого пути Борис Пильняк был в хороших отношениях с властью. Его работы публиковали, он жил в достатке и, кроме того, имел исключительные привилегии.

  Например, его справедливо именуют писателем путешествующим — он объехал почти весь мир: Европа, Америка, Япония, Китай — вот сокращенная география его поездок.

В 1924 году выходит трехтомник, укрепивший славу неординарного автора, а через год в продажу вышел роман «Машины и волки». Он не был борцом или откровенным противником советской идеологии, но и не раболепствовал перед ней. Как выяснилось, это была роковая ошибка.

В 1926 году вышла скандальная «Повесть непогашенной луны», которую сразу же запретили. Борису Пильняку пришлось оправдываться, поскольку современники связывали сюжет повести с загадочной гибелью командарма Фрунзе.

Намек на то, что в этом деле были замешаны власти и лично Сталин привлек к автору пристальное внимание соответствующих органов, хотя сам Пильняк написал в предисловии: «Лично я Фрунзе почти не знал, едва был знаком с ним, видел его раза два.

Действительных подробностей его смерти я не знаю — и они для меня не очень существенны, ибо целью моего рассказа никак не являлся репортаж о смерти наркомвоена».

Написанные в этот же период произведения «Жених во полуночи» (1925), «Иван Москва» (1927), «Мать сыра-земля» (1927), «Штосс в жизнь» (1928), «Двойники» (1933) и многие другие были уже не так восторженно приняты. Над писателем сгущались тучи, но он по-прежнему верил в закономерность режима и, следовательно, в его справедливость.

В 1929 году в Берлине была опубликована повесть «Красное дерево». Это послужило поводом для начала кампании травли писателя, снятия его с поста председателя «Всероссийского союза писателей» и многих других карательных мер. В защиту Б. Пильняка и других писателей, подвергшихся гонениям, выступил М. Горький:

«У нас образовалась дурацкая привычка втаскивать людей на колокольню славы и через некоторое время сбрасывать их оттуда в прах, в грязь…» (Статья «О трате энергии», 15 сентября 1929 года).

Затравленный и уставший Пильняк пишет письмо И. Сталину:

«Иосиф Виссарионович, даю Вам честное слово всей моей писательской судьбы, что если Вы мне поможете сейчас поехать за границу и работать, я сторицей отработаю Ваше доверие. Я прошу Вас помочь мне.

Я могу поехать за границу только лишь революционным писателем. Я напишу нужную вещь… Я должен говорить о моих ошибках.

Вспоминаются другие письма к Сталину, написанные М. Булгаковым и Е. Замятиным. По сравнению с ними, откровения Пильняка выглядят жалко: он оправдывается в том, что он – писатель.

Непоследовательность и противоречивость его гражданской позиции могут неприятно удивить, но Борис Андреевич — художник, и этим он, прежде всего, интересен. В неестественных условиях он и сам повел себя соответствующе, хотя страх – нормальная реакция, а вот отвага – нечто совершенно особенное.

О художественном новаторстве, литературном значении Б. Пильняка хорошо сказал А. В. Луначарский, отвечая язвительным критикам:

«Быть может, вам не нравятся романы Пильняка; он, может быть, несимпатичен вам, но если вы до такой степени ослепли, что не видите, какой огромный он дает материал реальных наблюдений и в каком рельефном сочетании..

, если вы совершенно не чувствуете яркости положений, курьезности точек зрения, на которые он становится, то вы безнадежны, и это ужас для вас не только как для критика, но даже как для человека.

Это значит, что вы анализировать не умеете, что вы отсекли себе возможность наслаждаться и больше знать, потому что в искусстве наслаждение идет вместе с познанием».

Отчаянные попытки сторонников Пильняка не помогли спасти его репутацию, но уберегли от физической расправы, ведь заступничество Горького и Луначарского не могло остаться без внимания. Пока что.

В начале 1930-х годов Б. Пильняк осуществляет реформу стиля, понимая, что надо писать проще, чтобы достучаться до читателя. Наблюдается смена языка, понижение градуса серьезности. В письме Е. Замятину он пояснил:

«Так, как писал раньше, писать не хочу, надоело и слишком просто — “мудрить” ведь легче всего, — и мудрствую теперь над простотой, очень трудно.

— Это по двум причинам: 1) революция кончена, и у всех похмелье, “еретичество” теперь новое, надо подсчитывать, и в подсчете получается, что Россия, как была сто лет назад, так и теперь, — и Россия не в Москве и Питере (эти — за гоголевских троек ходят), а — там, где и людей-то нет, а один зверь; 2) у нас под глазами уже морщинки, растем, на месте топтаться не стоит».

Новый роман Б. Пильняка под названием «Волга впадает в Каспийское море» (1930) демонстрирует стремление писателя примириться с властью, о приятии господствовавшей точки зрения на происходящие события.

В итоге, вышло его восьмитомное собрание сочинений (1929–1930), а на первом съезде советских писателей в 1934 году он был назначен членом Правления — руководящего писательского органа. В 1935 году был написан роман «Созревание плодов».

Дальше – больше: в 1936 году писатель переехал в подмосковный дачный поселок Переделкино, где были выделены легендарные  дачи для советской писательской элиты — К. Федина, Л. Леонова, Б. Пастернака и других.

Многие знакомые и друзья уже думали, что опасность миновала, однако ощущение приближающейся катастрофы не покидало Б. Пильняка: в ожидании ареста сжигались «опасные» рукописи, документы, письма.

Предчувствия его не обманули: Б. Пильняк в 1937 году он стал жертвой репрессий.

28 октября 1937 года был арестован, 21 апреля 1938 года ему был вынесен смертный приговор и в тот же день (по другим сведениям — на другой день) Б. Пильняк был расстрелян.

Ему предъявили обвинение в том, что наряду с участием в «антисоветской, троцкистской диверсионно-террористической организации» также «являлся агентом японской разведки».

Реабилитирован Б.А. Пильняк был только в 1956 году, после смерти Сталина. Со времен перестройки (после 1987 года) выходят многочисленные произведения, документальные и мемуарные материалы, критические работы о творчестве писателя, хотя он не так известен.

Интересно? Сохрани у себя на стенке!

Источник: https://LiteraGuru.ru/boris-pilnyak-tvorcheskij-put-i-konflikt-s-sovetskoj-vlastyu/

Сочинение-доклад о творчестве Б. Пильняка

Один из критиков 20-х годов, не предполагая, насколько его слова окажутся пророческими, подвел итог творческому пути Б. Пильняка: “Знак Пильняка оказался, в известном смысле, знаком эпохи, знаком истории”.

Дальнейшая судьба писателя подтвердила это со всей жестокой очевидностью, знак эпохи сказался и на творческой, и на личной судьбе Пильняка, погибшего в период сталинских репрессий.

В 30-е годы художник вынужден был под бременем внешних обстоятельств многое изменить в своем творческом методе, он уже не мог с прежней абсолютностью следовать тем принципам, которые с гордостью декларировал еще несколько лет назад.

В одном из рассказов Пильняк писал о себе: “Мне выпала горькая слава быть человеком, который идет на рожон. И еще горькая слава мне выпала — долг мой — быть русским писателем и быть честным с собой и Россией”.

Время, в которое жил писатель, не давало возможности быть честным до конца, приходилось сильно ограничивать правду, прибегать к тайнописи, зачастую публично отрекаться от написанного, отказываться от социальной тематики.

Но когда эта тема прорывалась, а художник, чувствующий долг перед своим народом, не мог избежать ее, судьба произведения зависела от степени его правдивости. Поэтому не случайно два наиболее смелых произведения Пильняка, “Повесть непогашенной луны” и “Красное дерево”, постигла печальная участь длительного забвения.

Эти произведения впервые были опубликованы в России в конце 80-х годов XX века. Повести отличаются постановкой острых социальных вопросов, обнаруживают политическую прозорливость писателя, взявшего на себя смелость показать механизм зарождения тоталитарного режима.

В самом начале ее осуществления писатель понимал революцию как путь к природо-социальной гармонии.

Природность, биологичность человека Пильняк ставил выше социальных отношений, что неоднократно отмечалось в критике 20-х годов.

Современный исследователь также предлагает при изучении творчества писателя непременно учитывать его “отношение к биологической, антропологической основе человеческого существования как к ипостаси, несравненно, неизмеримо более существенной, чем социальные отношения”.

В одном из рассказов писателя читаем: “Десятилетья скрещиваются иной раз очень часто, и — за эпохами, за событиями городов и стран — ему, этому данному человеку, морщинки у глаз, запах комнаты существенней, многозначимей, чем событья эпох”.

Повесть “Красное дерево” по смелости выражения авторской позиции не уступает “Погашенной луне”. Будучи включенной в роман “Волга впадает в Каспийское море” с небольшими, но существенными исправлениями, повесть потеряла свою смысловую остроту.

Писатель лишил ее прежнего социального смысла, не устояв перед жуткой травлей, которой он подвергся в связи с опубликованием произведения за границей, хотя вышло оно в известном берлинском издательстве “Петрополис”, печатавшем многих советских писателей.

Публикация за границей была лишь поводом для критики повести; негодование функционеров вызвало, несомненно, ее глубокое социальное содержание. “Красное дерево” написано с редким для художника критическим пафосом, с элементами гротеска и пародии. В его повествовательной структуре заметно влияние стилевой манеры Платонова.

Такая близость вполне объяснима — писатели вместе работали в эти годы над очерками “Че-Че-О”, и резко выраженная индивидуальность творческой манеры Платонова оказала, по-видимому, некоторое влияние на стиль Пильняка, тем более что платоновская манера была на редкость созвучна социальной проблематике, которая в то время волновала обоих. Критический пафос обнажен в повести не менее чем в “Чевенгуре”, также прозрачны авторские намеки, иногда почти сатирические диалоги персонажей не менее остры, чем платоновские. Следует, по-видимому, признать, что общение писателей было полезным и плодотворным для обоих.

“Красное дерево”, несмотря на сравнительно небольшой объем, вмещает многие мотивы из прежних произведений Пильняка. Представлена в нем и авторская типология героев, тщательно разработанная писателем в предыдущем творчестве. Однако впервые с такой остротой раскрывается тема разрушения России, отказавшейся от своих традиций, поправшей законы природы.

В повести точно указано время действия — 1928 год, более десяти лет прошло с момента свершения революции, но плоды ее незавидны. В стране разруха, бесхозяйственность, бескультурье, жестокость, воровство — результат функционирования бюрократической системы. Негативная авторская позиция находит здесь открытое выражение.

“Начальство в городе жило скученно, — пишет автор, — остерегаясь, в природной подозрительности, прочего населения, заменяло общественность склоками и переизбирало каждый год само себя с одного руководящего уездного поста на другой в зависимости от группировок склочащих личностей по принципу тришкина кафтана. По тому же принципу тришкина кафтана комбинировалось и хозяйство…

Хозяйничали медленным разорением дореволюционных богатств, головотяпством и любовно”.

Писатель рисует страшную, порой трагическую картину жизни народа, задавленного мертвой, механической машиной бюрократизма, убившего светлые идеи революции. Пильняк ожидал от революции мощного подъема народного самосознания, возврата к законам тысячелетней давности, но Россия не вернулась к старой традиции, а пошла по иному пути, погасив пламя революции.

Не случайно бывшие революционеры, ушедшие в подпольную жизнь, в юродивые, в странники, в охламоны, носят в повести “говорящие” имена — Ожогов, Огнев, Пожаров. Именно в их уста вложил автор свои сокровенные мысли, помня о старинной русской традиции пророчеств, связанной с фигурами юродивых, побирушек, дураков, странников.

Именно Ивану Ожегову, о котором написано, что он “юродивый советской Руси справедливости ради, молец за мир и коммунизм”, принадлежат не только разоблачающие бюрократическую разруху тирады, но и пророческие слова о том, что “не сейчас, так потом выгонят, всех ленинцев и троцкистов выгонят”.

Написав “Красное дерево”, Борис Пильняк предрешил свою участь, ему инкриминировали в 1937 году именно эту повесть. И именно это произведение призвано в первую очередь составить посмертную славу писателю.

Источник: https://www.rlspace.com/sochinenie-doklad-o-tvorchestve-b-pilnyaka/

Литературоведы о творчестве Б. Пильняка

Новым этапом в изучении творчества Б. Пильняка можно считать к 80-90 – е годы XX века. Огромную роль сыграл здесь сын писателя Б. Б.

Андроникашвили – Пильняк. В своих статьях (''о моем отце'', ''своя картина мира'', ''Мой дом быть русским писателем''… и др. ) он не только создает образ Б.

Пильняка как человека и писателя, рисует картину эпохи, современной Б. Пильняку, но и дает литературоведческий анализ таких произведений, как ''Голый год'', ''Машины и волки'', ''Волга впадает в Каспийское море'', ''Соляной амбар'' и других.

Литературоведы пытаются глубже понять замысел автора, его видение и творческое изображение современных событий и их исторических предпосылок. Так, Г. Анищенко в статье ''Деревянный Христос и эпоха голых годов'' пишет в позиции Б. Пильняка относительно революции в России 1917 г.

: '' … Революция уносит Россию не только во времени – к дохристианской эпохе, но и в пространстве – толкает в другую часть света, к нехристианской Азии.

В метельном мороке все поехало с основ''. В к 90-х годов изучение наследия Б. Пильняка продолжается появлением диссертационных работ К. Б.

Андроникашвили – Пильняк, А.Ю. Галушкина, С. Ю. Гориновой, И.

Я. Кисловой и других. Стали традиционными и Пильняковские чтения, проводящиеся ежегодно в Коломне, на ''литературной родине'' писателя. Возросший интерес к творчеству Б.А.

Пильняка со стороны литературоведов порождает к жизни большое число критических работ, но, как уже было отмечено выше, они не содержат глубокого исследования историософской концепции автора, выраженной им в произведениях.

В данной работе мы попытались проанализировать, осмыслить историософскую концепцию писателя, выраженную в произведениях 20-30-х годов.

Выбор такого подхода обусловлен убеждением, что только философия истории может обеспечить целостный взгляд на творчество Б. Пильняка, ибо сам автор указывал на историческую основу своих произведений: ''Я хочу в революции быть историком …

'' (в письме к Д.А.

Лутохину 3 марта 22 год. Таким образом, тексты произведений являются воплощением, реализацией авторской историософской концепции.

Тема дипломного исследования определила необходимость обращения к понятию историософии как философской категории Мы коснемся лишь некоторых ее аспектов, которые могут быть применены к творчеству Б.А.

Пильняка: особый интерес для нас представляют общие законы исторического развития России, а также возможность влияния России на историческое развитие мира. Законы исторического развития России Пильняк формулирует на материале революции 1917 года.

Оценивая ее образ через основные философские категории (соотношение природного – исторического, духа – материи, восточного – западного), Пильняк разрабатывает свою концепцию и реализует ее на страницах литературных произведений.

Анализ текстов произведений позволяет говорить о важности авторского взгляда на философию истории России для раскрытия художественного мира писателя. Отсутствие целостного анализа данного аспекта творчества Б.

Пильняка в произведениях, 20-30-х годов, проследить за их эволюцией в указанный период творчества. Система взглядов Б. Пильняка в прозе 20-х годов. Творчество Б.

Пильняка 20-х годов представлено рассказами, повестями и романами, тесно связанными между собой повторяющимися мотивами, идеями, образами.

На страницах ранних произведений (это, в основном, рассказы 1915 – 20 – х годов) складывается система философских понятий, которая станет основой для развития историософской концепции автора на страницах более поздних произведений: романов ''Голый год'' (1920 г), ''Машины и волки'' (1924 г) и повестей ''Метель'' (1921 г), 'Красное дерево'' (1929 г), ''Третья столица'' (1929 г).

Позднее, когда Пильняк посвятит творчество изображению современности, Коломна войдет в произведения не легендами и преданиями, а своим обликом, реальными знаниями и сооружениями, планировкой улиц и площадей.

В рассказах же коломенские реалии призваны создавать дух прошлого, дух языческого мировоззрения, которое никогда, не было изжито христианской религией и проявилось со всей яростью и стихийностью в революционное время.

Рисуя на фоне провинциальной действительности жизнь в ее всеобъемлющем проявлении (жизнь человеческая, природная, историческая), Пильняк определяет ее ценности законы.

Это религиозно-философская концепция, допускающая возможность непосредственного знания человеком познаваемых им оригиналов (в произведениях Пильняка это природа, позднее – история и революция) путем прямого пребывания в них его души. В ранних рассказах Б. Пильняк пытается познать прежде всего жизнь человеческую и природную.

Слиться с природой, по Пильняку, это вскрыть инстинктивно-бессознательные начала человеческой жизни. Исторически у русского человека сложилось два типа мировоззрения, один из которых наложился на другой, – язычество и христианство, причем первое и стало тем инстинктивно-бессознательным, что имеет значения для Пильняка.

Главной чертой языческого мировоззрения выступает слияние человека с природой. Природа – одна из важнейших тем пильняковских рассказов. ''Жизнь, свет, солнце, все.

Что есть кругом и внутри человека, человек познает через самого себя'', – пишет Пильняк в 1915 г в рассказе ''Смерти''.

Природа выступает здесь как нечто, существующее под взглядом человека, лишь в его присутствии Пильняк пытается изобразить Природу без вмешательства человека, в ее идеальном, мифическом состоянии, почувствовать ее изнутри. Этому посвящен рассказ 1915 г ''Целая жизнь''.

Рассказ о птицах. Птицы – это природа.

Нет названий и характеристик; автор пытается уйти от имен, данных человеком, к истине, не требующей ненужных подробностей. В завязке рассказа – любовь и рождение, в развязке – смерть. Это событийность природной жизни. Важнейший урок, который способна дать Природа, свободная от человеческого опыта и исторических условностей.

Она ценна сама по себе. Путь к такой природе ищет герой ранних пильняковских рассказов (''Снега'', ''Смертельное манит'', ''Лесная дача'').

Но человек отказывается от любви, тем самым отказываясь от языческого слияния с природой (''Мать сыра – земля'' (1927)).

В рассказе ''Без названия'' двое – Андрей и девушка – навсегда убили любовь, ''все провалилось во мрак, в котором ничего не видно''. Если же любовь жива, то только она имеет значения и ценность в жизни: ''Любовь – есть рождения. Любовь – есть счастье'' (''Верность'').

Любовь не смогла соединить человека с природой, но она определяет важнейший закон Природы – закон жизни. Именно это чувство возносит рождение на уровень духовный с уровня инстинкта. Так, в рассказе ''Старый сыр'' Мария любит и принимает ребенка, рождение которого было следствием насилия и проявления звериных инстинктов.

Рождение победило смерть, а любовь – инстинкты и насилие.

Это закон жизни, который несомненно присутствует во всех произведениях Б. Пильняка.

''К нему пришла та правда, которая все разводит, как пословица, руками, облегчающая правда: он понял, что жива жизнь жизнью, землей, тем, что каждую весну цветет земля и не может не цвести, и будет цвести, пока есть жизнь … '' (''Старый дом'' ). Сила жизни в ее простоте, в том что никто не знает ничего в жизни, кроме того, что она есть. И вместе со своей простотой, она многообразна и непознаваема.

Источник: https://ruslit.biz/literaturovedy-o-tvorchestve-b-pilnyaka/